ИГНАТЬЕВ
Борис Петрович

Родился 5 декабря 1940 года в Москве.
Тренер.
Тренер «Торпедо» (Владимир) в 1973 - 1975 годах.
Воспитанник юношеской команды московского «Спартака».
Выступал за «Динамо-дубль» (Москва), «Зенит» (Ижевск), «Ракета» (Горький), «Динамо» Махачкала), «Метеор» (Жуковский), «Динамо» (Целиноград), «Строитель» (Уфа).

Борис Игнатьев: "И в 75 не могу уйти из футбола"

НЕ МОЖЕМ ВЗЯТЬ ГРЕХ НА ДУШУ
Поскольку у вице-президента "Торпедо" была намечена встреча с директором объединения "АМО – ЗиЛ", разговор наш начался с проблем известного отечественного футбольного бренда.
– К сожалению, прежнего могучего ЗиЛа уже нет, но люди, которые возглавляют то, что осталось от концерна, с посыла больших московских руководителей пытаются удержать команду на плаву во втором дивизионе, – объяснил торпедовскую ситуацию Игнатьев. – Но и только. В руководстве столицы считают, что нельзя закрывать клуб с богатыми традициями. Но при этом не видно никакого стремления вернуть "Торпедо" статус, которого оно заслуживает. А может быть, просто нет таких возможностей.
– Но каким-то образом команда все-таки существует?
– Пока играет, хотя не раз уже подходила к точке невозврата. Тогда нам заявляли, что банкротить клуб нельзя ни в коем случае, и мы получали какие-то средства на поддержание штанов. Порой отправлялись на гостевые матчи за свои деньги, больше не на что было.
– А вы не пытались обращаться к бизнесу, сделать клуб частным, ведь среди олигархов наверняка есть болельщики "Торпедо"?
– Мы с президентом клуба Александром Тукмановым встречались с людьми, которые с порога начинали восхищенно вспоминать, как любовались игрой Стрельцова. Иванова, Воронина, Шустикова, Батанова, но как только начинался разговор о помощи клубу, он тут же сворачивался. У нас нет базы, своего поля, за аренду приходится платить. Спасибо, стадион "Торпедо" имени Стрельцова предоставляет поле, хотя и тоже за деньги. Поэтому клуб в долгах, как в шелках.
– Есть ли смысл работать в отсутствие перспективы?
– Смысла не было бы, если бы это была команда какой-нибудь деревни Гадюкино. Но "Торпедо" хорошо известно и в Европе, у него целая армия болельщиков, которые помнят чемпионские времена клуба. И если сейчас все бросить, команды не станет – мы не можем взять такой большой грех на душу. Какая-то надежда на лучшее все-таки теплится, и думаю, что не только у нас, а и на всех столичных уровнях. Среди давних болельщиков "Торпедо" и цвет нашей актерской гильдии, например, Александр Ширвиндт с Михаилом Державиным, целый ряд других известных личностей. Они и сейчас приходят на наши матчи, верят, что "Торпедо" еще обретет свое место под солнцем.

ВТОРОЙ ЭШЕЛОН: НЕ ОТСТОЙНИК, А ФУНДАМЕНТ
– Давайте отсчитаем несколько десятилетий назад и от одного славного имени "Торпедо" перейдем к другому "Спартаку", в котором вы начинали свой футбольный путь.
– О той поре могу рассказывать с удовольствием. В "Спартаке" нас тренировали замечательные люди Петр Исаков, Александр Игумнов, Константин Рязанцев, Владимир Степанов, Михаил Васильев. Тогда не было такого детального обучения футболу, как в нынешних школах, до многого доходили самостоятельно, во дворах. Тренеры только корректировали нашу игру, не мешали совершенствовать то умение, которое мы приобрели во дворе. Скорее лишь обозначали, чего нам нельзя делать. Они, как и многие тренеры, с которыми я потом сталкивался, были талантливы от природы, а прожив большую жизнь в футболе, делились с нами накопленным опытом. И еще поражала их начитанность, в своей деятельности они отталкивались не только от своего опыта, но ссылались на примеры, на выражения великих исторических личностей.
– Как же вы, спартаковский воспитанник, вдруг оказались в "Динамо"?
– Мои перспективы в "Спартаке" были туманны, но я приглянулся известному спартаковцу Анатолию Исаеву. С его подачи мне как-то позвонил тренер динамовского дубля Всеволод Блинков.
– Почему динамовцев вы пробыли только сезон?
– По окончании сезона в Москву вернулись мои друзья, поигравшие за команды класс "Б" и стали уговаривать поехать с ними, убеждали: "В столичную команду не прорвешься, а в провинции москвичи нарасхват". Так я попал в ижевский "Зенит".
– За московские команды вы так и не сыграли, все семь клубов в вашей биографии провинциальные, из которых только горьковская "Волга" год провела в высшей лиге. Вам было интересно в провинции?
– Я играл, был все время в составе команды, это самое важное. Вторая лига выглядела отдельным футбольным миром, по-своему интересным, притягательным. Там было много игроков хорошего уровня, настоящих кумиров местной публики, матчи собирали полные стадионы. Из той же горьковской "Волги" потом закрепились в клубах высшей лиги Бреднев, Михайлов, Забелин, в общей сложности человек шесть.
Второй дивизион тогда был не отстойником, а неким фундаментом для команд высшей лиги. Проводились игры между сборными командами зон, на которые съезжались представители ведущих клубов, выбирали игроков для себя. Эта футбольная модель была четко очерчена и давала свои плоды. Многие команды второго эшелона по части зарплат превосходили главный – руководители на местах были заинтересованы в футболе, считали его важным социальным явлением. И организовывали доплаты игрокам, устраивая их на какие-то предприятия.
– Какие профессии в связи с этим вписаны в вашу трудовую книжку?
– В горьковской "Ракете" я числился слесарем 7-го разряда на заводе "Красное Сормово", в махачкалинском "Динамо" – старшим оператором морского порта. Но на рабочем месте ни разу не был, только зарплату получал. Что не помешало мне познакомиться на "Красном Сормове" с будущей женой, командированной туда из Ленинград. С тех пор мы с Ириной Ивановной вместе, сыграли уже золотую свадьбу.
– Вероятно, столь благоприятные материальные условия и удерживали многих игроков от перехода в клубы высшей лиги?
– Были такие отказники. Но не деньги играли для них решающую роль, а состояние души. Например, Геннадия Костылева, ныне известного тренера, а тогда капитана "Волги", постоянно входившего в состав сборной РСФСР, хотели видеть у себя многие клубы высшей лиги. Но он неизменно отвечал отказом: "Зачем что-то менять, если Горький – прекрасный город, и меня здесь все устраивает".

МЕНЕДЖЕР ЗОЛОТУХИН
– Обычно футболист, в будущем видящий себя тренером, работая под руководством ведущих специалистов, начинает конспектировать их методики. Но ваш футбольный путь не сопровождался значимыми тренерскими личностями.
– Я с ранних лет начал записывать упражнения, да все, что мне западало в душу в тренировочной работе с собственными комментариями – как я вижу конкретную ситуацию. Мне были интересны все наставники, хотелось понять, почему, за счет чего им доверили тренировать команды. Почему у одних есть результат, а у других нету. И яркие личности среди них были.
Например, Иван Золотухин, суперпсихолог, характеризуя современным языком, стратегический менеджер. Я играл у него в Горьком, Махачкале, а потом еще и работал с ним во Владимире. Обладая широчайшим кругозором, он порой производил неизгладимое впечатление на местных руководителей. Довелось наблюдать, как Иван Васильевич ошеломил первого секретаря Владимирского обкома КПСС Михаила Пономарева знанием истории тех мест, убедил, что в великом городе уместен и большой футбол, буквально за 40 минут обеспечив финансирование местного "Торпедо", которое раньше клубу и не снилось.
– Золотухин выводил из второй лиги в первую шесть команд, но почему в пяти случаях сразу после этого покидал их?
– По специальным футбольным дисциплинам – тактике, работе на поле Иван Васильевич не был докой. Его коньком было все, что связано с мотивацией игроков, управлением командой, умением ставить и решать задачу за счет внешних ресурсов. Он прекрасно владел словом, был настоящим оратором, зажигал в футболистах скрытые ресурсы. Он мог уговорить на переход в свою команду любого игрока. Во Владимир, например, привез бывшего защитника "Динамо" и "Спартака" Вадима Иванова, нападающего Юрия Савченко, только-только выигравшего Кубок СССР с московским "Торпедо"… Не было таких команд, перед которыми он не ставил высшую задачу. А раз стоит задача, то и финансирование налажено, и известным футболистам интересно.
– А как произошло ваше превращение из второго тренера в старшего?
– Будучи помощником Золотухина во владимирском "Торпедо", я изначально проводил всю тренировочную работу. Он только давал направление, мотивировал, то есть стоял над процессом. А мне, наоборот, было интересно делать все, что связано непосредственно с футболом. Чем я и продолжал заниматься, став старшим тренером "Торпедо".

УЧАСТНИК РЕВОЛЮЦИИ
– Как и почему вы вдруг сменили клуб на юношескую сборную СССР?
– В Федерации футбола СССР Владимир Иванов и Семен Андреев сумели заручиться поддержкой зампреда Спорткомитета СССР Николая Русака, затеяв революцию в нашем детско-юношеском футболе. И меня пригласили в этом поучаствовать.
– В чем был смысл революции?
– Стали открываться специализированные школы олимпийского резерва, школы-интернаты спортивного профиля, большие средства пошли на зарплаты детским тренерам. И был налажен тщательный контроль за работой школ назначением гостренеров в каждом регионе. И через какое-то время появилась целая плеяда футболистов, на которой долгие годы базировался престиж наших сборных команд. Юношеские сборные стали занимать призовые места на чемпионатах мира и Европы, выигрывали и европейское золото. Потом эти юноши перешли в олимпийскую и первую команды страны. Председатель Федерации футбола СССР Вячеслав Колосков сумел организовать настоящий институт сборных команд. Например, когда наша главная команда проводила сбор в Новогорске, на нем присутствовали тренеры всех сборных. Мы наблюдали за жизнью и тренировками первой сборной, после которых ее руководители проводили семинары, рассказывая о направлении и содержании тренировки. И такая учеба – каждый день. Слушатели этих "курсов" Александр Пискарев, Геннадий Костылев потом выигрывали с юношами крупнейшие международные турниры.
– Вы ведь тоже выиграли золото чемпионата Европы-1988 со сборной 18-летних.
– Тогда у нас подобралась очень сильная команда. Достаточно сказать, что потом Кирьяков, Тетрадзе, Саленко, Никифоров, Тедеев играли за первую сборную. Задача определялась четко – надо обязательно стать первыми. Для этого создавались все условия. Если мне не изменяет память, то из 104 матчей – товарищеских или в различных турнирах – эта команда проиграла всего пять или шесть. И тренеры клубных команд с пониманием относились к календарю сборной, отпускали в нее своих игроков раз в месяц, понимая, что юношеские сборные, представляя наш футбол на международном уровне, решают государственные задачи.
– Какие требования предъявлялись к юношеским тренерам?
– Первое, что требовалось от тренера, показать свою концепцию. И даже если у тебя нет результата, становилось ясно, что ты на правильном пути. Работу каждого тренера разбирал тренерский совет во главе с Андреем Старостиным. У меня первое время поджилки тряслись, когда видел там напротив себя великих Виктора Маслова, Всеволода Боброва. Михаила Якушина, Никиты Симоняна… То есть чувствовалась настоящая заинтересованность в успехах наших юношей.
– Наверное, та ситуация резко контрастирует с сегодняшними буднями юношеских сборных?
– Сегодня тренеров отодвинули куда-то на второй план, они не участвуют в управлении национальным футболом. Отсюда и крик души – недавнее открытое письмо ведущих российских тренеров, направленное на то, чтобы к нашему мнению прислушались, потому что одними ограничениями, запретами российский футбол не поднимешь. А тренеры, которые, можно сказать, живут на футбольном поле, четко представляют, что конкретно надо изменить, улучшить, от чего отказаться не только в своей команде, но и вообще, знают о тенденциях развития мирового футбола. И кооперация тренерской мысли с мерами организационного порядка давно назрела.

"ЛИЧНЫЙ ПРИЗ" ОТ АВЕЛАНЖА
– Был ведь в вашей работе с юношами и черный день?
– На чемпионат мира в Саудовскую Аравию тем же составом, который выиграл годом раньше европейское золото, без особого труда выиграли все матчи в группе. В четвертьфинале с Нигерией по истечении часа вели 4:0, игра шла под нашу диктовку. И я поменял Сергея Кирьякова на Юрия Никифорова. Потом на тренерском совете ко мне была масса претензий по этой замене. Но Кирьяков играл после болезни, А Никифоров тоже был нападающим уровня сборной, иначе в нее не попал бы. Но после этой замены что-то надломилось в игре сборной, а что, до сих пор просматривая ту видеозапись, не могу понять. Нигерийцы за 20 минут забили нам четыре мяча, а потом лучше исполнили послематчевые пенальти. Это был сокрушительный удар по команде, я долго не мог вернуться в рабочее состояние.
– Хотя вернулись из Саудовской Аравии с "личным призом".
– Имеете ввиду золотые запонки. Да, мне преподнес их президент ФИФА Жоао Авеланж, которому очень понравилась игра нашей команды.
– И вас, как сейчас Дмитрия Хомуху, под руководством которого наша молодежка проиграла Азербайджану, не уволили одним махом?
– Нет, Колосков предложил поехать на работу в Арабские Эмираты. Вячеслав Иванович всегда был готов поддержать тренера в трудные минуты, не кричал, не топал ногами после неудачи, говорил: "Сам покопайся, что ты делал неправильно". И в то же время он понимал, что успешно работать можно только в хорошем эмоциональном состоянии. Потому и предложил мне арабскую передышку. В клубе "Аль-Иттихад" все для меня было новым, к футболу там, в отличие от нас, относятся как к хобби. При незнании языка мне было непросто, но с точки зрения общего развития полезно. Клуб был средним, больших задач не ставил, и как принял я его в середине таблицы, так и оставил.
По возвращении в Москву мне позвонил Валерий Лобановский, тогда тренер сборной СССР, и предложил поехать вместе с Юрием Морозовым в Ирак: "Он будет работать с национальной сборной, а ты – с олимпийской". Вот там было интересно. Футболом в Ираке занимались на государственном уровне, сборные курировал сын Саддама Хусейна Удей, с которым мы находились в постоянном контакте. Но вмешались военные события, и нам вскоре пришлось покинуть страну, не успев довести дело до логического конца.
– И вы приняли молодежную сборную страны?
– Потом олимпийскую, с которой проиграли по сумме двух встреч Италии и не попали на Олимпиаду. А команда была очень сильная. Матч в Симферополе закончился вничью 1:1, а в ответном мы уступили 0:1.

КАК РАСТОПТАЛИ МЕЧТУ
– Тем не менее вы пошли на повышение.
– Главный тренер сборной России Павел Садырин первого созыва пригласил меня с Юрием Семиным себе в помощники. В команде собрался настоящий золотой фонд российского футбола. Подтверждение тому – приглашение целого ряда игроков в серьезные европейские клубы – Игоря Шалимова, Игоря Колыванова, Сергея Кирьякова, Андрея Канчельскиса, Виктора Онопко, Владимира Бесчастных, Василия Кулькова, Дмитрия Харина, Валерия Карпина, Омари Тетрадзе, Александра Мостового, Игоря Добровольского, Сергея Юрана, Дмитрия Радченко, Игоря Корнеева… Отборочный турнир к чемпионату мира-1994 мы прошли успешно. И тут появилось на свет так называемое "письмо 14-ти", которое поломало все наши планы.
– Как и почему 14 футболистов потребовали отставки Павла Садырина?
– Акцией управляли те, кто сам хотел возглавить сборную, в частности, Анатолий Бышовец, сумевший привлечь на свою сторону ряд влиятельных в спорте людей, например, Шамиля Тарпищева. Тогда только формировалась материальная база сборной, с ее обеспечением не все было благополучно, но не настолько, чтобы растоптать мечту любого футболиста выступить на чемпионате мира. И те большие мастера могли сделать в США много и для нашего футбола, и для себя. Некоторые потом одумались, а те, кто настоял на своем до конца, задним числом жалели о содеянном.
– Не считаете ли ошибкой, что взяли на чемпионат мира этих одумавшихся отказников взамен футболистов, которые продолжали биться за место в сборной?
– На чемпионат мира должны ехать все сильнейшие, и мы придерживались принципа "исправленному верить", включив всех тех, кто заслуживал места в сборной своей игрой в национальном чемпионате. Было очень жаль Садырина, не только прекрасного тренера, но и искреннего человека. Уверен, что люди, выступившие против него, подорвали и его здоровье, приложили руку к его раннему уходу из жизни.

НАЗНАЧЕНИЕ ТРЕНЕРОМ СБОРНОЙ СТАЛО НЕОЖИДАННОСТЬЮ
– А как вы стали главным тренером национальной сборной России?
– Сначала я работал помощником Садырина, потом и Олег Романцев пригласил в свой штаб вместе с Александром Тархановым. Романцев – суперчеловек, и квалифицированный, и авторитетный, и толковый, и дипломатичный, все хорошее, что можно сказать о тренере, относится к нему. Я был уверен, что после неудачного для нас чемпионата Европы-1996 Олег останется в сборной, и, думаю, что это было бы правильно. Но он очень требователен к себе, и, хотя его не собирались увольнять, настоял на уходе. Неожиданно Колосков предложил возглавить сборную мне. Я ответил, что тяжеловато мне будет после таких глыб, как Садырин и Романцев. На заседании исполкома РФС меня поддержали, особенно Владимир Алешин и Валерий Драганов, и, несмотря на мою нерешительность, решение о назначении было принято.
– Почему ваш выбор помощников выпал на Юрия Семина и Александра Тарханова?
– С Семиным мы были не просто друзья, а во многом и единомышленники в профессиональном плане. Это удивительный, считаю, даже недооцененный человек по умению работать с футболистами, самыми разными по своему характеру и умению. Считаю, что "Локомотив" многое утратил с его уходом. Мне довелось поработать с ним в этом клубе спортивным директором, потом в киевском "Динамо", и знаю, о чем говорю. Это тренер, больной футболом, настроенный на справедливость на футбольном поле. А Тарханов был важным звеном тренерской обоймы Романцева.
– Что изменилось для вас после назначения?
– Если сравнивать с клубом, то там все болеют за него, а, значит, и за тебя горой, иногда независимо от результатов – чемпионат-то долог. А в сборной тренер должен все время выигрывать – внимание всех болельщиков страны сфокусировано на нем. Психологическое давление громаднейшее. И все хорошо, когда есть результат, а когда его нет, приходится выдерживать вал критики, объективной, субъективной. В клубе в подобной ситуации у тренера есть возможность завтра что-то изменить, а сборная собирается считанное число раз в год на небольшой срок, и до следующего матча приходится все это терпеть. А работаешь ведь с игроками в том состоянии, в котором они пришли к тебе из клубов. Остается надеяться на свое умение психологического настроя и тактической мысли. Видишь перед собой на видео тактическую картинку соперника и думаешь, как разбудить огонь в сердцах футболистов.
– Можете назвать самый счастливый момент своей тренерской карьеры?
– Я не восторженный человек, даже в дни побед не взлетаю в облака. Любая победа вызывает у меня лишь облегчение, внутреннюю раскрепощенность. Просыпаясь утром, хочется идти на улицу. А после поражения даже просыпаться нет желания. Может быть, до тебя и дела никому нет, но в мозгу свербит: сейчас выйдешь, а соседи будут пальцами показывать, вот пошел этот, который вчера проиграл и смотреть, как на прокаженного.
– Вероятно, имея такой склад характера, вы в 1998 году и подали в отставку с поста тренера сборной без какого-либо внешнего принуждения?
– К уходу из сборной вынудила жесткая оценка выступлений команды в прессе. Даже после победы над сборной Франции 1:0 в комментариях к матчу преобладали негативные оценки. Меня это нервировало, мешало нормально работать. И после ничьей с Грузией я подал в отставку.

ДЛЯ ДИРЕКТОРА ЗАВОДА "ТОРПЕДО" НЕ БЫЛО ИГРУШКОЙ
– Вехой в вашей биографии стал и выход в высшую лигу с "Торпедо-ЗиЛ". Правда, директор ЗиЛа Валерий Носов удивил тогда двусмысленной фразой, мол, только он и вы знаете, каким образом команда поднялась в ранге.
– Команда тогда сложилась хорошая, но главным было отношение к ней директора предприятия. Валерий Борисович, государственный человек, но с полным пониманием относился к футболу. Завод отнимал у него почти все время, тем не менее он находил возможности поддержать команду. Она не была для него игрушкой, олицетворяла рабочий класс, десятилетиями трудившийся на заводе, частью жизни которого были "Торпедо" и стадион на Восточной улице. Это была и забота о людях, которые утром придут в цеха и будут обсуждать, как их команда вчера сыграла. То есть наш футбольный цех обогащал работников завода эмоциями, способствовавшими выполнению производственной программы. А если кто-то понял ту фразу Носова как намек на какие-то внешние факторы, могу сказать: за их счет дистанцию в 42 тура не выиграешь.
– Почему именно сейчас ведущие тренеры России написали открытое письмо, и чего вы ждете в ответ?
– Участия тренеров в решении футбольных проблем страны. В первую очередь, нас не устраивает то, что происходит в юношеском футболе – его материально-техническая база, уровень обучения тренеров, их зарплаты, отсутствие планомерной селекционной работы, условия работы юношеских сборных. Полей оборудовали много, только вопрос, кто на них работает? Почему, имея одни и те же лицензии, тренеры в школах получают разную зарплату? Хотелось бы, чтобы мнение тренеров учитывалось и в глобальных решениях, например, по лимиту на легионеров или по схеме сезона "осень – весна" или "весна – осень". Понятно, что решения принимают функционеры, но перед этим они должны выслушать и тренеров.
– За 60 лет в футболе он вам не надоел, на покой не собираетесь или в так называемые эксперты, чтобы критиковать всех и вся, как некоторые?
– Футбольная профессия – самая интересная, не дает покоя, невзирая на возраст. Некоторые берутся оценивать деятельность признанных авторитетов, из-за того что сами не могут найти себе места в футболе. У меня свое есть. Жизнь, конечно, может внести коррективы, но уйти из футбола выше моих сил.


Газета «Спорт-Экспресс», 5 декабря 2015 года
http://www.sport-express.ru/football/local/reviews/944365/